Н. А. СЛАВИН "ЛЮБОВЬ НАША И БОЛЬ - ЭЛЬТИГЕН"

Есть места особой избранности, географические названия особого знакового звучания. Малахов, Мамаев курганы, разъезд Дубосеково, Невский пятачок... Они запечатлены в народной памяти, социальные, политические катаклизмы не властны над ними. Аджимушкай, Мысхако... В том же ряду топонимики Славы - Эльтиген.

По прошествии 60 лет Эльтигенский десант ничего не утратил в своей исключительности. Все здесь было на грани, точнее, за гранью человеческих возможностей. Ночная высадка в бьющем свете прожекторов, под всеми видами огня, в шторм, на колючую проволоку, на мины, Захват и удержание плацдарма, когда фашистская пехота и танки атакуют волна за волной. Блокада и голод, обстрелы и бомбёжки. Узкая полоска побережья, по впечатлению морского пехотинца Н.В. Рыбакова: вот-вот, кажется, сползёт в воду. Героизм высшей пробы и эйфория штабных несостоятельных разработок. Декабрьский штурм и эпический рейд по вражеским тылам, в обход Камыш-Буруна и Старого Карантина, взятие Митридата.

Об Эльтигене много писали: выходили повести, специальные исследования, очерки, мемуарные книги. Писатели и историки подчеркивали героизм десантников. О трагизме обстановки и жертвах, неудачах говорить в былые времена считалось неуместным — допускалось только плакатное, плоское изображение событий. Тем более, если речь шла о решениях высшего командования. Теперь сняты запреты, тайное становится явным. Но идеологические шоры не так-то легко устраняются, о многом мы думаем и говорим по-старому, как нам привычнее, удобнее.

Впрочем, цель этой статьи — не полемика и не пересказ известного. Автор остановится на узловых моментах сложнейшей, драматической Эльтигенской эпопеи так, как она видится ныне, на сегодняшнем уровне информированности и понимания.

Десант высадился в одиночку. В октябре 1943 г. Северо-Кавказский фронт вышел к Керченскому проливу, на подступы к Крыму. 4-й Украинский задержался в тяжёлых боях под Мелитополем. Был шанс стать «первой ласточкой в Крыму», как говорил генералу Петрову представитель Ставки маршал Тимошенко. На фоне освобождения Донбасса, Левобережной Украины, форсирования Днепра предстоящий бросок через пролив, казалось, сулил несомненный успех. Был замечен отток некоторых румынских частей на запад по феодосийской дороге. В Керчи производились взрывы. Враг не захочет быть захлопнутым в крымской ловушке и начнет эвакуацию, если ещё не начал. Так думали в штабах.

План десантной операции предусматривал одновременную высадку войск 56-й армии северо-восточнее Керчи и 18-й - южнее, в Эльтигене. Одновременность десантов приведёт к распылению вражеских сил, поспешному, нерасчетливому вводу в бой его резервов, рассредоточению танковой группы. Шторм 28 октября заставил отсрочить высадку на три дня. Но именно вечером 28-го в 17-й немецкой армии получили категорический приказ Гитлера Керчь не сдавать, удерживать Крым любой ценой. Такого поворота советское командование, включая высшее, не предвидело. В наших расчётах страховка от возможной задержки, каких-либо осложнений отсутствовала. Сказалась недооценка противника, вернее, того, что означала для гитлеровской Германии потеря крымского плацдарма, во многом определяющего политику Турции, обстановку на Чёрном море, на Балканах,

От генерала Петрова потребовались быстрые и точные решения. Положение не из лёгких. Боязнь упустить противника, который, как скоро выяснится, вовсе не собирается уходить. Давление Ставки, ее нетерпеливая требовательность. Есть ещё одно предполагаемое обстоятельство — личного престижного свойства, способное однако существенно повлиять на ход дел. К Перекопу вышли войска Толбухина и ударная группировка 4-го Украинского фронта готовится штурмовать Турецкий вал. Помня о «первых ласточках», примем теперь во внимание нежелательный курьёз шапочного разбора.

... Во второй половине дня 31 октября, накануне нового намеченного срока высадки опять заштормило море. Корабли Азовской флотилии вышли из Темрюка, чтобы принять десантников 56-й армии с промежуточных пристаней. Но ветер и волны не позволяли произвести, погрузку. Теряя корабли и людей на минах, на прибрежном накате, отряды флотилии метались между Пересыпью, Кучугурами и Кордоном Ильича. Взять удалось не более тысячи человек. Командир, флотилии Горшков и командующий флотом Владимирский предлагали отложить операцию до улучшения погоды — генерал Петров не согласился с моряками. Лишь в 4 часа утра 1 ноября он вынужденно дал отбой северо-восточному десанту, Корабли, направлявшиеся к Эльтигену, уже находились в проливе. В южной его части шторм был на два балла меньше.

Эльтигенский десант высаживался в одиночку вопреки очевидной военной целесообразности. Как могло такое случиться? Единого мнения и бесспорного ответа нет. Есть различные несовпадающие версии.

Большинство исследователей, специалистов считают, что ввиду сложившихся обстоятельств И.Е. Петров решил действовать силами одной 18-й армии, то есть санкционировал раздельную высадку. Но по данным писателя В. Карпова (они приведены в книге «Полководец»), Петров, убедившись в невозможности северо-восточной высадки, распорядился вернуть эльтигенцев — однако те уже были на линии броска. Добавим и третье: в книге комдива В.Гладкова «Десант на Эльтиген» приведен разговор с командиром корабля Н. Сипягиным, из которого явствует, что никакого приказа на возвращение не поступало.

Складывается впечатление, что командующий фронтом всецело поглощен азовским направлением, где должен наноситься главный удар, а об Эльтигене вспоминает в последний момент. Но это не так. До наступления темноты 31 октября Петров был в Тамани, при нем подтягивался к причалам 1339-й полк. Есть свидетельство журналиста Борзенко: на берегу, «где прыгала лермонтовская Ундина», Петров около часа неотрывно смотрел в море. Очень возможно, он думал о событиях менее годовой давности, когда вспомогательный десант батальона Цезаря Куникова стал основным. Что если Эльтиген сыграет роль новороссийской Малой земли? В Тамани рвались вражеские снаряды. Не прикрывает ли фашистская дальнобойная артиллерия оставление Керчи?

Правы военные историки. Раздельная высадка была не случайностью или недосмотром. Петров решился на нее, чтобы наряду с войсками Толбухина эльтигенская группа заявила о своем вступлении в Крым.

Уместно заметить, Толбухин также торопился и подстегивал события. 19-й танковый корпус без пехоты преодолел Турецкий вал на Перекопе и достиг Армянска. Но противник закрыл брешь и в узости перешейка блокировал танкистов: трое суток они бились в окружении. Пока не подошли основные силы 51-й армии. Наступление там заглохло. Под Керчью обстановка была сложнее, и Эльтигенскому десанту за проливом досталось куда круче.

Планы высшего командования сходу взять Крым в 1943 г. оказались безосновательны. Высадка не была внезапной. В официальных отчётах узаконено мнение, будто противник был застигнут врасплох и первые штурмовые группы сошли на берег беспрепятственно. Есть даже описания, как немцы и румыны выскакивали из домов в одном белье. Такая картина не вяжется с фактами и никак не сообразуется с реальной обстановкой. Должно быть, составители донесений вознамерились невинно польстить своему начальству. Вытряхнутый из постелей спящий противник - это ли не показатель умного дальновидного расчёта, безукоризненного плана... Но как можно нежиться в тепле, если идет наша артподготовка, рвутся снаряды — густо, в среднем по 22 на гектар. А всего было выпущено 8334 снаряда. Допустим, вражеские артиллеристы и пулемётчики переждали в укрытиях. Но вот последовал перенос огня на вторую позицию — всякому, даже невоенному человеку ясно: ждали атаки.

В 1993 г. на встрече 50-летия десанта Героя Советского Союза Кирилла Стронского, командира взвода морской пехоты, спрашивали, видел ли он немцев и румын в исподнем. Стронский усмехнулся и покачал головой — нет. Этот взвод высаживался одним из первых. С моряками в мотоботе был замполит батальона капитан Рыбаков. Тот в своих письмах называет подобные разговоры «беллетристикой». Кстати, в отзыве на книгу Гладкова Рыбаков утверждал, что надёжнее было бы высаживаться тихо, не обнаруживая себя малоэффективной артподготовкой. Вопрос спорный, но важно, что участник первого броска сетует на отсутствие внезапности.

Авторы воспоминаний, эльтигенцы, единодушны во мнении, что десантную армаду встретили огнём до подхода к берегу. По Борзенко, десант обнаружили раньше нашей артподготовки. Начальник штаба 1-го батальона 1339-го полка Галкин определяет время включения прожекторов примерно в 4 часа (и тоже до артподготовки). В ярком свете катера оказались, «как мухи в тарелке с водой». Сержант Журавлёв замечает: зажглись прожекторы, «и пошло волнотрясение». В представлении к званию Героя Советского Союза старшины Елизарова сказано: «... десантный бот № 10, непрерывно обстреливаемый пулемётным и миномётным огнём и забрасываемый гранатами, подошёл к берегу». Бот Елизарова высаживал передовое подразделение 386-го отдельного батальона морской пехоты.

И только один очевидец подтверждает официальную версию. Хирург майор Трофимов пишет: «Наши уже высадились, а берег молчит.., хорошо видел, как гитлеровцы выскакивали из домов в белье». Катер на рейде в изрядном отдалении от посёлка. В резкой смене света и тьмы нетрудно принять одетых за неодетых. И не на всей протяжённости берега было одинаково жарко.

Внезапные непредвиденные осложнения ждали именно десантников. Враг сидел за линиями проволочных заграждений, за минными полями, а они шли в неизвестность. После тяжёлой затянувшейся погрузки в тёмном штормовом море порядок следования судов нарушился, отряды перемешались. На плавающих минах подорвались шесть кораблей, и в их числе сторожевой катер, на котором погиб почти весь командный состав 1331-го полка. Ветер и волны отнесли флотилию на полтора-два километра южнее планировавшегося места высадки. Морская пехота и части полков оказались далеко в стороне от назначенных им целей. Запаздывали два отряда кораблей, шедшие от пристаней Солёного Озера. Но главное — страшнее снарядов и пуль, хуже задержек и сбоя курса - бар.

Никто не знал о прибрежной отмели, периодически намываемой течениями. Снявшись с буксиров, предельно нагруженные боты и баркасы устремлялись к белеющей полосе прибоя. Когда до берега оставалось 30-50 метров, днища упирались в песок, Одним судам удавалось проскочить препятствие. Другие, с разгону теряя винты и рули, без управления становились лёгкой добычей вражеских пушек и пулемётов. Штормовой накат довершал их гибель, Бойцы прыгали в воду. По ту сторону бара глубина вдруг делалась выше головы. Не все умели плавать, не все успевали сбросить шинель или бушлат, тяжёлый вещевой мешок...

Из 24 десантных ботов в ту ночь было разбито 13, повреждено 4. Из 13 моторных баркасов соответственно - 8 и З. Потери десантных войск, по армейским данным, составили 1490 человек убитыми, утонувшими и пропавшими без вести.

Под губительным обстрелом, не дождавшись перевалочных плоскодонных судов, некоторые катера направлялись к берегу, чтобы самим ссадить людей и разгрузиться. Попытка форсировать бар заканчивались печально. Корабли теряли устойчивость, опрокидывались. Ещё долго после войны их останки ржавели в воде.

С рассветом потери от вражеского огня возрастали. Флот получил приказ уходить обратно на базу. Не высадилось более половины войск. Не попали на берег комдив Гладков, командиры полков. На крымской стороне остались 2000-2500 человек. Эти люди; насквозь промокшие; полузахлебнувшиеся, нашли в себе силы преодолеть проволоку и минные поля, сломить сопротивление врага в посёлке, забросать гранатами амбразуры дотов на гребне возвышенности.

... Подвиг Галины Петровой - «Братишки, мин нет!» Подвиг Георгия Титова: весь израненный, с залитым кровью лицом, он приказывает нести себя на плащ-палатке впереди атакующей цепи...

Разрозненные смешанные матросско-солдатские группы, отдельные подразделения морской пехоты, стрелковых полков, штрафников вышли на плато, в степь, к основанию Камышбурунской косы. Образовался плацдарм в четыре с половиной пять квадратных километров полосой вдоль берега.

Натиск сменяется необходимостью обороняться. «Огненная земля» должна отстоять себя от брошенных против неё вражеских сил. И те же люди, основатели плацдарма, героически защищают его весь день до вечера и второй высадки. Им в помощь только артиллерия по ту сторону пролива и штурмовики ИЛ-ы. Гибнет, не отступив ни на шаге занятой высоты, взвод Алексея Шумского. Девятнадцать атак пехотой и танками накатываются на позиций десантников. Противотанковый ров на правом фланге держит 386-й отдельный батальон морской пехоты, батальон капитана П. Жукова. На левом фланге — батальон майора А. Клинковского, отряд 255-й бригады морской пехоты майора С. Григорьева. Координирует оборону начальник штаба 1339-го полка майор Д. Ковешников.

Среди эльтигенцев — Героев Советского Союза (а их 61 человек)-преобладают участники первой высадки, первые защитники «Огненной земли»: Павел Бутов, Виктор Галкин, Анатолий Емельяненко, Владимир Эсебуа, Владимир Закудряев, Николай Захаров, Константин Исмагулов, Фёдор Калинин, Николай Киселёв, Анатолий Кокорин, Иван Коренков, Пётр Костецкий, Николай Кривенко, Павел Крупский, Николай Любарский, Николай Мельников, Андрей Мирошник, Владимир Нестеров, Лаврентий Новожилов, Георгий Попов, Павел Поправка, Василий Толстов, Николай Топольников, Дмитрий Тулинов, Миля Фельзенштейн, Василий Фурсов, Иван Цибизов, Василий Цымбал, Платон Цикоридзе, Яков Швачко... К ним следует причислить командиров-катерников Николая Сипягина, Дмитрия Глухова.

Блокаду не предвидели. Вторая высадка - самая значительная: 3210 человек. Полковник В.Ф. Гладков и его штаб, переправившиеся днём на отдельном мотоботе, заняли под командный пункт мощный железобетонный дот на спуске плато. В ночь на 3 ноября прибыла основная часть 335-го гвардейского полка. Командир полковник П.И. Нестеров попал на плацдарм днём 3-го.

За эти дни было отбито до 50 атак. И важно, что «Огненная земля» уже не одинока: на Еникальский полуостров северо-восточнее Керчи одна за другой высаживаются дивизии 56-й армии. Постепенно затухают атаки: противник убедился, что прямым напором «Огненную землю» ему не сломить — надо менять тактику. Но и у десанта перспективы туманные. Переброска в Эльтиген войск и особенно техники, необходимых грузов становится всё труднее. Слишком много потеряно кораблей. Гитлеровцы же наращивают в проливе морские силы.

Первые две ночи враг препятствовал высадке десанта только огнём с берега. На третью появились БДБ — быстроходные десантные баржи. БДБ строили для высадки в Англию, позже по Дунаю их перебросили в Чёрное море. На «Огненной земле» вначале думали, что немцы хотят высадить свой контрдесант. Но баржи ближе 700-800 метров к берегу не подходили, их цель была - не пропустить в Эльтиген наши катера. Это означало блокаду.

Для наших катеров — сторожевиков, тральщиков, для бронекатеров, прибывших с Азовской флотилии, БДБ являлись трудным противником. Торпедные катера вначале не учитывали их малую осадку: торпеды проскакивали под днищами. Десантные баржи имели более мощное вооружение, чем наши корабли. У них были бронированные борта и рубки. Примем во внимание и то, что сторожевики и тральщики шли к Эльтигену всегда максимально нагруженными, вели на буксире баркасы. А десантные баржи были свободны для манёвра.

Обычно 3-8 БДБ подходили из Камыш-Буруна или Феодосии поздно вечером, в темноте. Перед этим гитлеровцы производили воздушную разведку: спускали на парашютах осветительные бомбы, выискивая наши катера. Баржи патрулировали, маскируясь на фоне берега, время от времени стопорили ход, чтобы на слух уловить шум моторов. Перед рассветом БДБ уходили, предварительно разрядив по плацдарму свой боезапас.

Блокада плацдарма оказалась полной неожиданностью, в планах операции не предусматривалось никаких противоблокадных мер. Это ещё один показатель допущенного командованием стратегического просчёта. Собирались только наступать, ожидали быстрого успеха. Теперь приходилось на ходу придумывать, как переломить неблагоприятную обстановку, избавиться от блокады, спасти десантный отряд от истощения и гибели.

Было решено посадить на суда морских пехотинцев и взять баржи на абордаж. Попытка ничего не дала: противник легко ушёл из устроенной ловушки. Планировалось ввести в порт Камыш-Бурун радиоуправляемый начинённый взрывчаткой катер. Но не сработала система наведения. Семь БДБ потопили торпедные катера, четыре — береговая артиллерия, одна подорвалась на мине, одну с берега поджёг бронебойщик морской пехотинец Коровин. Авиация совершила на базу десантных барж четыре массированных налёта. Однако средства борьбы с блокадным флотом применялись эпизодически и разрозненно. Блокада сохранялась до конца существования плацдарма. Моряки-катерники самоотверженно шли на прорыв,- гибли в неравных боях — достичь Эльтигена удавалось лишь единицам. Иногда помогал туман, иногда — шторм: в плохую погоду вражеские корабли не появлялись в проливе.

Самое ощутимое следствие блокады — нехватка продовольствия, голодный паёк. Средняя дневная норма составляет сто граммов сухарей и к ним жалкие граммы рыбы или мяса. В морском батальоне тушёнку не делят — кладут в общий котёл. Нестеровцы на левом фланге запомнили железную бочку с приделанными ручками: в ней им приносили суп с хамсой и кукурузной наболткой. К супу сухарь и больше ничего. Были обшарены все огороды в поисках бураков и любой съедобной зелени. В домах выселенных оккупантами жителей находили кое-какие припасы, во дворах в ямах — припрятанное зерно, вяленую рыбу. Кровоточат дёсны, запали глаза, на теле выступают болячки, любая царапина гноится и не заживает. Вода в посёлке солоноватая, и то, у колодцев под обстрелом очереди. Патроны - каждый на счету, оружие ржавеет, смазку. можно добыть только на разбитых кораблях. Одежда в дырах и не греет. В худой обуви хлюпает окопная слякоть.

Снабжать блокированных десантников почти исключительно становится возможно только с воздуха. Сначала грузы на парашютах сбрасывали штурмовики. Но скорость их велика, днём самолёты встречал сильнейший огонь, они меняли курс, маневрировали. Парашюты сносило ветром, грузы часто падали в воду или, что хуже, на стороне противника. Воздушный мост наладился, когда были применены лёгкие ночные бомбардировщики. На малой высоте прицельно они сбрасывали мешки с продовольствием и боеприпасами без парашютов. Патронам деформация не грозила. У гранат, бывало, от удара сгибались рукоятки.

Особую благодарность эльтигенцев заслужили лётчицы 46-го гвардейского женского авиаполка. На «Огненной земле» их прозвали «Дуняшками» по имени командира полка Евдокии Бершанской и замполита Евдокии Рачкевич. Полк стоял в Пересыпи на азовском побережье. Самолёт в темноте набирал над проливом высоту. Ближе к берегу мотор выключался, и шло бесшумное планирование. Над сигнальными кострами с неба слышался девичий голос: «Полундра, принимай картошку!»

Лётчицы работали с предельным напряжением, совершая по несколько вылетов в ночь. Их ловили прожекторы, встречали плотные завесы зенитного огня, их подстерегали ночные истребители. ПО -2 (тогда их называли У - 2 - «уточки», «кукурузники», для гитлеровцев они были «ночные ведьмы», «пилильщики нервов») не имели бортового вооружения. Защитой служил лишь манёвр. Пересекая пролив, без ориентиров, под облаками без звёзд приходилось вести самолёт по приборам. А приборы простейшие, примитивные...Замечу с удовлетворением: в эльтигенском небе полк не потерял ни одного экипажа.

Воздушный мост несколько расслабил петлю блокады, но он был односторонен и весьма ограничен в возможностях компенсировать нарушенные коммуникации десанта. Блокада с каждым днем обостряла самую болезненную проблему - содержания и эвакуации раненых.

Горькая судьба раненых. Военные историки и ветераны-эльтигенцы едины во мнении, что медико-санитарное обеспечение десанта было недостаточно, непродуманно, не соответствовало реальной обстановке на плацдарме. И вновь приходится говорить об иллюзиях, об эйфории необоснованных планов и ожиданий. Нет специально оборудованных санитарных судов, но не было вообще представления, что раненых понадобится транспортировать через пролив. Думали: «Возьмём Керчь, и госпитали быстренько перебазируются в город». Думали, что десантники чуть не посуху вступят в Крым, и не позаботились об обуви и обмундировании, чтобы вымокшие переохлаждённые люди могли надеть сухое. В одном немецком документе выражено удивление: десантники даже не имели спасательных жилетов. Странные и наивные рассуждения - гитлеровцы вроде с луны свалились...

Просчёты вышестоящих умножили тяжёлое бремя трудов и ответственности на исполнителях: врачах и обслуге медсанбатов (в Эльтиген кроме медиков 318-й дивизии доставили часть медсанбата 117-й гвардейской), на полковых врачах и санинструкторах, среди которых было немало женщин. В медсанбатах не хватало самых нужных лекарств - обезболивающих, обеззараживающих. Операции делались под «крикаином». Самое главное - безмерные страдания раненых. Холод и сырость, недоедание, постоянная жажда терзали истощённых, потерявших много крови людей. Но пуще боли и телесных мук сознание беспомощности, безысходности.

Раненые лежали в немногих уцелевших домах и сараях, в поселковой школе. На левом фланге для них приспособили полуподвальную кузню, операционной здесь служило цементированное хранилище воды. Правее дороги, ведущей в посёлок, дивизионные сапёры вырыли для медсанбата ниши на склоне возвышенности. Но нигде на «Огненной земле» не было безопасности и покоя. Под бомбёжками и обстрелами в убежищах росло число раненых повторно и убитых.

Установить общее количество раненых нелегко. Какое-то время в начале не было учёта. Не все после перевязки оставались в поле зрения и под наблюдением медиков. Те, кто на ногах, часто возвращались на передовую: там и оружие под рукой, и товарищи покормят чём сами живы. Известно, что у Героя Советского Союза майора А. Клинковского, смертельно раненого в декабре, в медсанбате увидели сквозную рану руки, которую он скрывал целый месяц. Есть цифра прошедших через операционную, и то лишь в медсанбате 318-й дивизии и лишь по 30 ноября - 1003 человека. Хирург майор В. Трофимов определял число легкораненых приблизительно в полторы тысячи.

Вероятность быть вывезенным и благополучно доставленным на другой берег казалась очень сомнительной. Корабли равно гибли на подходе и на обратном пути. И потому одни раненые ждут корабля, другие уклоняются от отправки. По флотским данным, с плацдарма вывезли 1256 человек. В документах медико-санитарного управления значится несколько больше — 1321. Из них только 259 тяжёлых. Сколько людей погибло при переправе, никто не знает. Рейсы в Эльтиген туда и обратно сквозь строй ВДВ, кораблей-убийц, которые даже не расстреливают, а подминают и топят переполненные ранеными мотоботы... Это высокий героизм моряков, это святое человеколюбие эвакуационных сестёр, сопровождающих маршруты. Одна из таких героинь живёт в Керчи: Шура Меркулова, ныне Александра Григорьевна Чередниченко.

Горька доля раненых на «Огненной земле». Самое тяжкое однако, ждало их впереди.

Небываемое бывает. Настали последние дни «Огненной земли». 4 декабря, 5 декабря, 6 декабря немецкая и румынская пехота с 30-45 танками и штурмовыми орудиями при поддержке ближней и дальней артиллерии, при поддержке десятков бомбардировщиков и пикировщиков, при удушающих блокадных мерах штурмуют плацдарм, теснят,         рвут на части, жмут с юга и вклиниваются в центре, атакуют курганы перед противотанковым рвом, как это было в самом начале десантной высадки. Цель у врагов одна: уничтожить плацдарм, который у них, как бельмо в глазу, как кость в горле, освободить свои силы, чтобы успешнее противостоять корпусам Отдельной Приморской армии по ту сторону Керчи. Расчёт на то, что Эльтигенская десантная группа предельно истощена, утомлена и ряды её бойцов тают и что вообще у советских войск под Керчью и севернее Крыма наступательный пыл гаснет - «Огненной земле» ждать помощи не от кого.  

В ночь на 5 декабря штаб дивизии покинул свой бункер, куда вот-вот ворвутся гитлеровцы, и переместился на правый фланг в расположение морской пехоты. В блиндаже командира батальона созван военный совет. Гладков сообщил о полученной шифровке. «Боевое распоряжение от 4.12.43 (Дано Петровым и членом Военного Совета армии Баюковым): Возможность эвакуации морем исключается. Ни в коем случае не допустить рассечения (плацдарма). При невозможности удержать (его) - в полном составе, ничего не оставляя врагу, вынося раненых, ударом на Камыш-Бурун прорваться между морем и озером Чурбашским, двигаясь через Камыш-Бурун на Горком, идти на соединение. Первый рубеж, который должно достичь, - мыс Ак-Бурун. Здесь можно стать фронтом на запад под прикрытием артиллерии с Чушки, с Тузлы, Еникале и имея морские сообщения. План реален, если отбивать атаки целый день и идти на прорыв не позднее 22.00. Это вариант запасной, на случай аварийный и при условии успешного продвижения главных сил».

Приведённый документ, известный за номером 005 или 05, требует некоторого разъяснения, толкования. Он дан в день, когда гитлеровцы против Эльтигена и наши войска северо-восточнее Керчи почти одновременно начали наступать. Как выяснилось в ближайшие дни, Отдельная Приморская армия не сумела прорвать вражескую оборону на булганакских высотах. А обусловленный вынос раненых был вообще неисполним. Аварийный случай пока что только- предполагается, следовательно, десантный отряд должен продолжать борьбу на плацдарме.

Далее: о маршруте. Разведчики «Огненной земли» знали о проходимости болота между Чурбашским озером и морем. Видимо, маршрут был подсказан самими эльтигенцами. А мыс Ак-Бурун это фактически не первый рубеж, а остановка. Возможно, Петрову видится второй Эльгиген, но ближе и доступнее первого.

В 14.20 5 декабря противник вышел на западную окраину посёлка, до берега считанные сотни метров. Танки протаранили фронт нестеровцев. Бой идёт во всей глубине расположения гвардейского полка. Из развалин домов, из подвалов вновь и вновь наши контратакуют малыми группами. Гитлеровцам непонятна и страшна яростная неукротимость исхудалых, обросших бородами людей в рваных грязных шинелях и бушлатах. Румынская пехота без танков жмётся к земле, в минуты затишья слышны брань и понукания офицеров.

В 21.30 командир десантной группы связывается со штабом армии. Потери у него составили 900 человек убитыми и ранеными. Если не подбросят свежих сил, положение станет безвыходным. Из армии отвечают: «готовьтесь 005». Значит, нужно выстоять ещё весь следующий день.

6-го с десяти до шестнадцати непрерывно атаки. Противник овладел дамбой южнее Верхне-Бурунского маяка. Дамба была оплотом всего левого фланга. Под ударом поселковая школа. Во дворе её прежде разжигались сигнальные костры для приёма грузов с самолётов. Это уже центральная часть Эльтигена.

Потерян центр. В руках врага раненые. Десант на грани гибели. Остаётся последнее средство. В предвечерних сумерках — отчаянная контратака. Отбиты раненые. Ночью враг дальше не сунется. Ночью решится судьба.

Две ночи — главные в эльтигенской эпопее: накануне 1 ноября и на 7 декабря. Захват плацдарма и уход с «Огненной земли». Но и эти вехи несравнимы по значительности. На Черноморском театре не раз высаживались десанты: тактические, оперативные. Высадка в Эльтигене при всей своей масштабности, напряжённости — одна из многих. Прорыв же сблокированного плацдарма и то, что произошло вследствие его, вернее, могло произойти, явление единственное в своём роде, уникальное.

В истории Эльтигена много загадок, много неясностей, разноречий. Как правило, такое случается при особом драматизме, накале событий. Говоря о финале эпопеи, сразу сталкиваешься с многовариантностью, несовпадением оценок и мнений. Выводы можно делать лишь предположительные. Вот, к примеру. В армейских документах, в книге Гладкова время выступления - 22.00. А в отчёте командира 386-го батальона, в докладе замполита, в итоговом донесении начальника политотдела Новороссийской военно-морской базы значится 21.30. Расхождение вроде невелико. Но не из-за него ли арьергардная группа Нестерова, состоявшая наполовину из раненых, не сумела присоединиться к основной колонне?

На южной окраине и в центре посёлка рвались наши снаряды. Лётчики сбрасывали на незанятую часть плацдарма мешки с песком: имитировали обычное питание десанта. Прикрытие, оставленное в траншеях, и раненые, способные выползти из своих нор, вели интенсивную стрельбу. Неудивительно, что внезапный удар по румынскому пулемётному батальону, растянутому вдоль болота, не всполошил гитлеровских командиров. Капитан Рыбаков подчёркивает скрытность и даже своеобразное изящество манёвра: «Так мы обманули немцев и ушли из Эльтигена, не оставив подозрения».

Прорыв удался. Но дальше началось болото, мучительно вязкое, выматывающее силы. Многие остались без засосанных грязью сапог, другие бросали вещевые мешки, шинели. За Камыш-Буруном путь преградил карьер с жидкой глиной на дне и отвесной крутизной. Одних подсаживали наверх, лотом они вытаскивали товарищей.

Дальше, дальше... Дорогу не выбирали, шли напрямик. Встречались не потревоженные вражеские батареи - авангард яростно крушил их. Чтобы достичь мыса Ак-Бурун, следовало повернуть вправо. Об этом напомнили комдиву. Люди знали, что их цель Ак-Бурун, Где-то после Солдатской слободки он сверялся накрывшись плащ-палаткой, с картой. Сказал, что идут верно. Авангард стремительно шёл прежним путём.

Здесь таится одна из главных загадок эльтигенской истории. Почему отряд изменил заданный, предусмотренный директивой командующего маршрут? Гость керчан генерал Д. Ковешников, отвечая на этот вопрос, сказал - «Слишком отдалились от моря». В армейских документах вначале говорилось, что отряд заблудился в темноте. То же значится в письме Петрова и Баюкова Сталину. Позднее, когда Гпадков был уже на Большой земле, «Журнал боевых действий» привёл его объяснение. Мол, пленные, взятые при разгроме батарей, сообщили, что в крепости на мысу два немецких батальона и, следовательно, идти туда нельзя. «Ввиду беспрепятственного движения» командир решил отказаться от поворота.

Читать далее...